Трип

Антон болел, февраль, дороги заметало снегом.
Думал о смерти, жизни после, всём, что неизбежно.
Одевшись, сел в пустой троллейбус, ехал до конечной.
Потом обратно, методично убивая время.

Двери, ступени, снова двери, наследил в передней.
Скрип половиц, соседи спят, тихо работал телик.
Сюжеты пятого канала – городские сплетни.
По первому и остальным двум шли одни помехи.

Веки прикрыв, наполовину растворившись в звуке
Воды, журчащей в батареях по чугунным венам.
Легенды Невского проспекта, тёмных переулков,
Буквы поплыли, закружились, обнажая тени.

На дне ночей во мраке лет магма – пылает кратер,
И только там под слоем снов он ощущал свободу.
Под одеялом, на диване, в своём батискафе
Антон искал фарватер к богу или к преисподней.

Найти бы ключ от всех дверей, тайных подземных рек,
Открыть пути от Эрмитажа до тех пустырей,
Отрыть скелет и разглядеть в нём свой привычный грех,
Чтоб вычесть впредь из списка дел, напрочь его стереть.

Свирепый лев в груди как в клетке ходит, ждёт момент.
Он не забыл, он помнит всё, он станет только злей.
Бешеный смех. Где же успех? Скрежет зубов во тьме.
Может, и бога нету вовсе, но ведь что-то есть?

За тонкой стенкой суетились, зазвенел будильник.
На кухне громко говорили, разливали кофе.
Жизнь как затёртая пластинка и, что бы ни случилось,
Через двадцать четыре ровно всё пойдет по новой.

Холодный Питер, бутер с сыром, под ногами сырость.
Будто эсминец, заблудившийся в нейтральных водах,
Срезал дворами, через арки, мимо школ и клиник,
Антон искал фарватер к дому или на работу.